 Судьба «Северного потока-2» стала отражением всей сложности взаимоотношений России с панъевропейскими структурами, когда вопреки очевидной коммерческой целесообразности проекту приходится уже не первый год преодолевать целую пучину политических препятствий. Политический обструкционизм Европейской Комиссии, давление Администрации Соединенных Штатов и не желающих терять транзитные доходы государств имеют весьма мало шансов достичь цели — сворачивания проекта, однако могут его значительно отсрочить.
Акционеры «Северного потока-2» рассчитывали начать строительство проекта уже во II квартале текущего года, однако тяжелая геополитическая обстановка, накаленная до, казалось бы, пределов на фоне последних событий в Сирии и «дела Скрипалей», откровенно мешает нормальному ходу событий. Хотя власти Германии и Финляндии одобрили проектную документацию «Северного потока-2», в том числе оценку воздействия на окружающую среду, все еще остаются Швеция и Дания. В случае последней разворачивается энергетический мини-конфликт, так как Дания является единственным государством, территориальные воды которого предстоит пересечь газопроводу.
Тем временем, поставки российского газа в дальнее зарубежье в феврале-марте 2018 года продемонстрировали беспрецедентный рост. Десять дней подряд — с 21 февраля по 2 марта — «Газпром» каждый день устанавливал новый абсолютный рекорд суточного объема экспорта, остановившись на показателе 713,4 млн м3 в день. Экспорт российского газа за первый квартал 2018 года (в сравнении с аналогичным периодом предыдущего года) в Германию и Нидерланды вырос на 12%, во Францию – на 11%, в Австрию – на 84%. Казалось бы, на фоне столь впечатляющих показателей «Северному потоку-2» в кои-то веки будет дан ход, без привязки к украинскому конфликту или другим значимым геополитическим противостояниям планеты.
И примечательно, что после длительного периода неопределенности в европейских кругах наметился ряд положительных трендов для «Северного потока-2». Принимая во внимание, что энергетический обструкционизм имел свое начало внутри Европы и панъевропейских структур, эти сдвиги стали для «Газпрома» более чем приятным развитием событий. Следующие три фактора, имевшие место в течение последних месяцев, станут ключевыми для успеха «Северного потока-2»:
Два решения Юридической службы Совета ЕС являются чуть ли не главными козырями «Газпрома» по преодолению всесторонних препятствий в отношении «Северного потока-2». Первое из них датируется 27 сентября 2017 года. В нем ведущие юристы Брюсселя высказали мнение, что Еврокомиссия, а точнее Генеральный директорат по энергетике ЕК, не может быть наделен мандатом вести переговоры напрямую с «Газпромом», от имени всего Европейского союза. Это юридическое мнение позволило свести к минимуму влияние тех стран, которых строительство «Северного потока-2» непосредственно не касается.
Более того, Юридическая служба Совета ЕС определила, что Третья газовая директива (часть Третьего энергетического пакета ЕС) не применима к «Северному потоку-2». В то же время, газопровод не будет существовать в правовом вакууме (главный довод Брюсселя, почему его следует подчинить правилам ЕС). Согласно заключению юристов, на пунктах отправления и приема будет действовать юрисдикция России и Германии, а подводная часть газопровода будет подвластна Конвенции ООН по морскому праву. На основании этого решения Европейская комиссия спешно, в течение нескольких месяцев, выработала поправки к Третьему энергопакету ЕС, которые бы позволили взять «Северный поток-2» под контроль Брюсселя.
Пересмотр газовых норм был направлен на подпадание морских транспортных объектов, поставляющих топливо в страны ЕС, юрисдикции Брюсселя. Однако, как сообщает агентство «Рейтер», согласно новому юридическому заключению Юридической службы Совета ЕС, датируемому 1 марта 2018 года, новые правила никоим образом не разъясняют, почему Брюссель должен главенствовать над конвенцией ООН в отношении исключительных экономических зон затронутых государств. Так как оба заключения стали достоянием общественности, ЕК придется непросто в навязывании своей воли вопреки мнению собственных юристов.
Осенью 2017 года, с подачи журналистов газеты Financial Times, заявивших о неизбежном ужесточении германских позиций в отношении «Северного потока-2», появилось замешательство относительно того, каким будет отношение нового германского правительства к проекту. К счастью для «Газпрома», большинство реально серьезных рисков сведены к нулю благодаря участию в новом коалиционном правительстве Социал-демократической партии Германии.
Без участия Зигмара Габриеля, ставшего главным поборником нормализации политических отношений с Россией, однако с умеренными политическими деятелями на ключевых постах – так можно охарактеризовать Федеральное правительство ФРГ на четвертый срок Ангелы Меркель. Новый министр экономики и энергетики Петер Альтмайер еще в декабре 2017 года провел консультации с ведущими газовыми компаниями Германии и пообещал учитывать их интересы.
К тому же, пост министра иностранных дел остался у СДПГ. В лице Хейко Мааса внешняя политика ФРГ будет ближе к центристским стремлениям А. Меркель, однако в то же время будет учитывать традиционный пророссийский настрой немецких социал-демократов. Следует отметить, что настрой госпожи Меркель также претерпел некое изменение в положительную сторону. Встречаясь в конце февраля с польским премьер-министром М. Моравецким, канцлер А. Меркель заявила, что в проекте «Северного потока-2» не видит никакой угрозы целям диверсификации и, с ее точки зрения, газопровод носит исключительно экономический характер.
В западных публикациях, подробно расписывающих причины неизбежного провала «Северного потока-2» крайне редко рассматриваюся возможности акционеров Nord Stream-2 по лоббированию интересов в рамках своих стран. И это вопреки тому, что именно внутреннее лоббирование будет играть ключевую роль в продавливании решений в Германии. Дело в том, что практически все ведущие газовые компании Западной Европы участвуют в проекте: Wintershall, Uniper, OMV, Royal Dutch Shell и Engie в качестве акционеров Nord Stream 2; Fluxys, ONTRAS и Gasunie в качестве совладельцев газопровода EUGAL, по которому газ будет распределяться по Германии.
В отличие от строительства газовых интерконнекторов на территории стран ЕС, в которых финансирование из Брюсселя играет важную роль, «Северный поток-2»реализуется без правительственной помощи и на основании корпоративных договоренностей. Следует отметить, что если бы не было без малого €5-миллиардного бюджета Механизма европейского объединения (Connecting Europe Facility), практически все ныне строящиеся газовые интерконнекторы не прошли бы через стадию окончательного решения об инвестициях. А весь бюджет «Северного потока-2», оцениваемый ныне на уровне 9.5 млрд евро, финансируется за счет компаний: «Газпром» вносит 4.75 млрд. евро, европейские партнеры каждый по 950 млн. евро.
Наибольшую активность в деле лоббирования интересов «Северного потока-2» проявляют германские Wintershall и Uniper, а также австрийская OMV. Главы этих компаний опубликовали в феврале 2018 года открытое письмо, в котором призывают к скорейшему урегулированию всех вопросов, связанных с «Северным потоком-2», и утверждают, что раз в кои-то веки следует учесть интересы самого бизнеса, а не «транзитных монополистов» в лице Польши или Украины. Ведущие импортеры газа стран Западной Европы (см. График 1), как подчеркивается авторами, заинтересованы в стабильных поставках наиболее дешевого топлива и не готовы переплачивать исключительно из политических соображений.
Таким образом, консолидация политических сил в Германии, вкупе с неспособностью Европейской Комиссии навязать свою волю и видение по поставкам газа, по всей видимости, смогут переломить неблагоприятную тенденцию последних лет. Всех проблем «Газпрома» и других акционеров «Северного потока-2» это не решит, тем не менее, снимет самые болезненные и уязвимые вопросы.
Как уже упоминалось, Европейская комиссия и Европейский парламент предпринимают серьезные усилия для инкорпорации «Северного потока-2» в «брюссельское» правовое поле. После формализации поправок к Третьему энергопакету ЕС бюрократами Европейской комиссии, в конце марта 2018 года члены энергетического комитета Европейского парламента проголосовали за то, чтобы с 1 января 2019 года изменения вступили в силу. Однако для этого необходимо согласие Совета ЕС, который состоит не из бюрократов, а из представителей правительств стран-членов ЕС.
Хотя для внесения поправок в уже существующие документы требуется лишь квалифицированное большинство (16 из 28 стран или поддержка стран с более 65% населения ЕС), в случае применения административного ресурса ФРГ это будет архисложно.
Препятствуя реализации «Северного потока-2», брюссельские парламентарии, по всей видимости, упустили из виду то обстоятельство, что газовые нужды Европы уже обслуживают четыре подводных газопровода из Северной Африки: Transmed, Medgaz и GreenStream из Алжира, а также трубопровод «Магриб» из Ливии в Италию. Принимая во внимание, что во всех алжирских газопроводах национальная компания Алжира Sonatrach (она и является единственным источником газа в «трубе») имеет главный пакет акций и нарушает таким образом постулаты Третьего энергетического пакета ЕС, Брюссель рискует навлечь на себя серьезные юридические риски.
Даже если упомянутые выше поправки пройдут через Европейскую комиссию и Совет ЕС, а затем структуры Европейского союза освободят североафриканских партнеров от их действия по «дедушкиной оговорке», с юридической точки зрения они не смогут одержать верх над «Газпромом». Строительство «Северного потока-2» было инициировано в 2015 году, т.е. на него «дедушкина оговорка» также должна будет распространяться.
Следует заметить, что, в крайнем случае, если панъевропейским структурам удастся подмять «Северный поток-2» под себя, проект не теряет своего основания – лишь «Газпрому» придется продать свою акционерную долю в газопроводе. В то же время, для западных партнеров невыгодно, чтобы «Газпром» покидал проект. Во-первых, финансовые обязательства российского концерна являются одним из катализаторов строительства. Во-вторых, им невыгодно антагонизировать фактически единственного поставщика природного газа по «Северному потоку».
«Газпром» стал одной из первых мишеней американских санкций. Сначала в сентябре 2014 года в отношении российского газового гиганта были введены ограничительные меры по экспорту товаров, услуг и технологий для проектов по глубоководной, сланцевой и арктической добычи, затем последовали меры по ограничению доступа «Газпрома» к рынкам долгосрочного кредитования. Принятый в августе 2017 года федеральный закон CAATSA в еще большей степени ужесточил санкции в отношении «Газпрома» и кодифицировал на законодательном уровне противодействие Вашингтона «Северному потоку-2», однако американские власти уклонились от непосредственного наложения санкций на участвующие в проекте стороны.
Сужение возможностей финансирования дает «Газпрому» возможность поупражняться в гибкости. Например, британскому долговому агенту Glas Trust российский концерн передал в залог свои акции в проектной компании газопровода Nord Stream 2 AG взамен на привлечение ресурсов на сумму 89.7 млрд рублей. Хотя в 2017 году западные акционеры в полной мере выполнили свои обязательства по финансированию «Северного потока-2», впредь им также придется проявить гибкость в деле нахождения наиболее оптимальных (и безопасных) условий кредитования. Однако для крупных мейджоров риск минимален, под намного больший удар попадут небольшие подрядчики, участвующие в строительстве «Северного потока-2».
Неоднократно звучало в общественном пространстве мнение, что посредством санкционных мер Соединенные Штаты пытаются продвинуть свой СПГ на мировые рынки. Однако текущее положение вещей не свидетельствует о серьезной угрозе со стороны американского СПГ. Так, за 2 года поставок в Европу, американские компании ни разу не поставляли сжиженный газ во Францию (несмотря на наличие 3 терминалов). Если рассматривать государства, на которые «Северный поток-2» окажет влияние, то американский СПГ поставлялся в Нидерланды (1 партия, 85 млн м3), Великобританию (1 партия, 96 млн м3) и Италию (3 партии, 277 млн м3). Однако даже если смотреть поставки СПГ в целом, во всех странах Западной Европы объемы поставок сжиженного газа уступают российскому.
Помимо всего прочего, западные аналитики регулярно умалчивают о том, что Германия — чей бизнес является опорой «Северного потока-2» — не обладает ни одним действующим СПГ-терминалом. На протяжении предыдущих лет обсуждалась возможность строительства СПГ объектов на побережье Балтийского и Северного морей (в Ростоке и Гамбурге), однако строительство «Северного потока-2» окончательно уберет вопрос СПГ с национальной повестки из-за большей рентабельности и мощности (СПГ-терминал в Гамбурге планируется мощностью в 5 млрд м3 в год, что в 10 раз меньше чем пропускная способность «Северного потока-2»).
Дания, возможно даже вопреки своей воле и ожиданиям, превратилась в одного из главных противников «Северного потока-2» благодаря принятию в ноябре 2017 года закона, позволяющего блокировать прокладку трубопроводов исходя из соображений национальной безопасности и внешней политики. Хотя многими предполагалось, что Копенгаген наложит вето на строительства «Северного потока-2» через свои территориальные воды (вокруг острова Борнхольм), власти страны все еще продолжают колебаться, хотя оценка воздействия на окружающую среду была передана датской стороне 27 июня 2017 года.
Главная боязнь датских политиков в этой связи — действовать в одностороннем порядке и вызвать таким образом на себя или гнев Германии, или недовольство Соединенных Штатов. Принятие решения дается Дании сложнее, нежели шведским или финским властям, так как «Северный поток-2» проходит через ее территориальные воды, в то время как в случае последних прокладывается по исключительной экономической зоне. Поэтому вопрос затягивается, хотя, парадоксальным образом, Дания первой одобрила строительство «Северного потока-1».
В случае крайне маловероятного отказа, реализация «Северного потока-2» не кончается, ибо уже разработан запасной маршрут прокладки в обход Дании (длиннее на 10 км). Однако такой вариант повлечет за собой отсрочку запуска газопровода и удорожание проекта. На это продолжает уповать Вашингтон. В ходе недавнего визита в Копенгаген заместитель помощника Госсекретаря США Сандра Оудкирк заявила, что «Соединенные Штаты хотят убедиться, сможет ли датское законодательство стать средством к достижению цели (блокировки «Северного потока-2»)».
Несмотря на мощное лоббирование американских «партнеров», в итоге, по всей видимости, преобладают германские корпоративные интересы. Причина проста. Германия находится в непосредственной близости и внешнеполитически значимее, несмотря на членство Дании в НАТО. Премьер-министр Дании Ларс Расмуссен признал, что Копенгаген не имеет правовых возможностей для предотвращения реализации «Северного потока-2» и может лишь замедлить его. С точки зрения собственных интересов, Копенгагену даже затягивать не следует, так как Дании самой может пригодиться российский газ - с нулевого уровня начала 2010-х гг. импорт газа из России в королевство достиг текущего уровня в 1.75 млрд м3 в год.
Значение «Северного потока-2» для энергетики Европы и России должно быть подкреплено неизбежными выводами. По мере падения собственной газодобычи в Европе, потенциальная роль «Газпрома» будет возрастать. Однако воспользоваться новыми возможностями газовому монополисту удастся, лишь строя крепкие партнерства с европейскими корпорациями (например, рост перекрестных инвестиций и свопов активов). Не лишен смысла и полный перевод расчетов на евро, принимая во внимание санкционную активность Вашингтона и минимальную вероятность принятия аналогичных мер финансовыми органами ЕС. Главное — сделать так, чтобы «Северный поток-2» стал не последним масштабным энергетическим проектом между Европой и Россией, а стал лишь «мостиком» к реализации дальнейших.
|
