Политические реалии последних двух лет полностью вытеснили на периферию экономическую повестку: сейчас уже кажется, что проблемы в российской экономике начались в 2014 году вместе с Украиной и санкциями, а в 2015 году продолжились на фоне существенного падения цен на нефть.
Поэтому может сложиться обманчивое впечатление, что если санкции рано или поздно снимут, а цены на нефть чуть подрастут, то экономика весело побежит наверстывать упущенное.
К сожалению, это не так. Российская экономика еще в 2013 году выросла лишь на 1,3% при кажущихся сейчас фантастическими $108 за баррель, в 2014 году рост составил уже 0,6% - при недосягаемых ныне $98.
Падение по итогам 2015 года ожидается экспертами (согласно консенсус-прогнозу "Интерфакса", подготовленному в конце декабря) на уровне 3,9% при среднегодовой цене на нефть в $52 за баррель. В 2016 году вероятно продолжение рецессии - спад при тех же ценах в $52 прогнозируется на уровне 0,2%. При этом очевидно, что вариант с ценами на нефть в районе $50 в 2016 году выглядит очень оптимистично на фоне текущих котировок Urals в $35 за баррель.
Упорные оборонительные бои
Экономика вошла в период длительного застоя - десятилетие с 2009 года по 2018 год будет полностью потерянным с точки зрения роста. В среднем за декаду прирост превысит 0,5% в год только при исключительно успешной заключительной трехлетке.
Правительство и ЦБ с относительным успехом занимаются в основном краткосрочной тактикой - с помощью антикризисных мер стараясь не допустить пожара в банковском или реальном секторах экономики.
В 2015 году, в отличие от кризиса 2009 года, удалось не допустить двузначного падения промышленности и инвестиций, но это было достигнуто за счет девальвации рубля, поддержавшей конкурентоспособность российской продукции.
Заплатило же за девальвацию население страны через высокую инфляцию в 13% - максимальный показатель с 2008 года - и падение реальных доходов. Если в кризис 2009 года доходы даже выросли в реальном выражении на 3% за счет господдержки и индексации зарплат бюджетников и пенсий, то в 2015 году реальные доходы снизятся на 3,5%, а зарплата в реальном выражении упадет примерно на 9%.
Все это привело к рекордному падению потребительского спроса в 2015 году, который по итогам года составит почти 10% при снижении на 5,1% в 2009 году.
Минэкономразвития в своих ежемесячных мониторингах о состоянии экономики уже с сентября пишет, что "население перешло на сберегательную модель поведения". При этом снижение доходов в реальном выражении с большой вероятностью продолжится и в 2016 году. Правительство уже приняло решение проиндексировать пенсии с 1 февраля 2016 года лишь на 4% при фактической инфляции по итогам 2015 года в 13%. Заморозка накопительной части пенсий даст правительству и Госдуме опцию сделать хорошую мину при плохой игре и перед парламентскими выборами повторно проиндексировать пенсии за счет замороженных средств. Но понятно, что принципиально картину это не поменяет - уровень жизни пенсионеров существенно снизится в 2016 году.
По идее, столь невеселая картина должна стимулировать открытую дискуссию в правительстве и обществе о необходимости реформ, но опять-таки за политической завесой и срочным латанием дыр в экономике ее почти не слышно.
Тем не менее, реальная угроза второго подряд года рецессии, падение уровня жизни, значительный рост числа бедных в стране, скорее всего, активизируют разговоры о структурных и институциональных преобразованиях.
Страсти по институтам
В конце октября в Москве прошла не слишком раскрученная в СМИ, но насыщенная по своему внутреннему содержанию конференция к 25-летию Института Гайдара.
В самом конце Гайдаровских чтений, которые модерировал экс-министр финансов Алексей Кудрин, ее посетил первый вице-премьер Игорь Шувалов. И бывший, и действующий чиновник - фигуранты периодически возникающих слухов о новых властных конфигурациях. Оба - как их потенциально ключевые участники, что само по себе делает дискуссию между Кудриным и Шуваловым интересной и показательной.
Объяснять, почему российская экономика не выдержала испытания падением цен на нефть (если у кого-то это вызвало удивление), почему упал рубль, и как долго российская экономика будет находиться в рецессии, можно долго и нудно. Но скрытый подтекст спора Кудрина и Шувалова многое говорит о различиях во взглядах на развитие институтов, доверии в обществе и дальнейшем развитии правил игры в экономической сфере и отчасти в политических сферах.
Вопрос приехавшему к середине пленарной сессии Шувалову Кудрин предварил фразой "вот и до вас волна (дискуссии - ИФ) дошла, надеюсь, она вас не накроет". Дискуссия в этот момент шла о качестве институциональной среды, уровне доверия общества к судебной системе, неизменности правил игры.
"Не накроет. Вы знаете, все-таки нет, я не на этой волне", - Шувалов успел застать только часть дискуссии, но как искушенный юрист сразу подстраховался.
"Я узнал вас… - А… это не я! - Это ж вы говорили: "А судьи кто?" - Я про судей ничего такого не говорил…- Говорили, говорили, это ж вы играли Чацкого? - А, Чацкого. Я. Я совсем забыл! - А теперь мы вместе с вами будем играть в одном спектакле. - Я очень рад! - Я тоже!", - чем-то обмен репликами между Шуваловым и Кудриным напомнил диалог главных героев фильма "Берегись автомобиля", цитатой из которого украсил свою речь на Петербургском форуме еще один творец экономической политики Алексей Улюкаев.
"Хотя я застал только конец дискуссии, вот вы говорите - о восстановлении доверия. Какое восстановление? А что, когда-нибудь у нас существовало реальное доверие? А то как будто оно было, потом потерялось, а сейчас вы пытаетесь его найти. О чем вы говорите, я не знаю", - попытался абстрагироваться от дискуссии о доверии общества государству Игорь Шувалов.
"Это хорошее начало", - одобрил Алексей Кудрин комментарий первого вице-премьера. "Какие институты в вашем понимании сейчас востребованы, но не удалось достроить, кроме института доверия?", - постарался остаться в плоскости обсуждения институциональных преобразований Кудрин.
"Знаете, доверие - это какая-то такая вещь, размазанная совсем тонким слоем. Ну что такое доверие?", - Шувалов продолжил рассуждать философски. "Конечно же, наверное, у нас нет такого доверия, как нам хотелось бы, в судебной системе и в защите права собственности. Но возникают ли институты и реальное доверие? Конечно, возникают", - добавил он, приведя в пример создание независимого регулятора финансовых рынков, институт стабильной бюджетной политики (тогда еще бюджет не стал из трехлетнего вновь однолетним), качественное налоговое администрирование.
Тогда Кудрин зашел с другой стороны: "Правительству принадлежит ключевая роль в устанавливании правил игры. Вы считаете, что они стабильны?".
Подтекст этого вопроса был достаточно очевиден. Правительство как раз недавно приняло решение о заморозке накопительной части пенсий на 2016 год, хотя до этого полгода всех уверяло, что накопительный элемент необходим с точки зрения "длинных инвестиций" для стимулирования роста экономики. В конце сентября в статье для журнала "Вопросы экономики" премьер Дмитрий Медведев писал, что внутренние инвестиции должны стать "важнейшим источником инвестиций". "В таком контексте мы будем рассматривать и вопрос об эффективном использовании пенсионных накоплений. Пенсионная, а затем и страховая система - главный источник формирования "длинных денег" в экономике", - говорилось в статье премьер-министра за несколько дней до принятия решения о "заморозке" накопительной части.
"Нет, правила игры нестабильны. И, конечно, за это несет ответственность федеральное правительство. Приходится сейчас подстраиваться под жесткость ситуации. Мы эти правила меняем, каждый день обсуждаем… Иногда нам предлагают правила, каждый день предлагают, которые непредсказуемость вносят в наше поведение. Они будут давать дурные сигналы. Но вы не думайте, что мы там сидим и сами для себя что-то придумываем. Приходят люди и говорят: у нас, знаете, в транспортном машиностроении возникли серьезные проблемы, мы можем похоронить отрасль. А чтобы не похоронить, нужно сделать "раз, два, три". Но если это сделать, то тогда нужно будет похоронить и потребителей, и грузоотправителей. Всегда должен быть некий баланс", - вроде бы согласился Шувалов с тезисом о нестабильности правил.
Кудрин сразу же попытался расширить брешь в обороне оппонента, поинтересовавшись, означает ли это, что правительству не удается удерживать стабильность правил игры в текущей кризисной ситуации.
"Нет, Алексей Леонидович, мне как раз представляется, что нам удается. Потому что если бы нам не удавалось, вы бы уже жили в полном маразме", - ловко обошел ловушку Шувалов.
"Вот это оптимистично", - удивился Кудрин такому повороту рассуждений.
"Я не оправдываюсь, конечно, потому что действительно мы с парламентом не удерживаем, наверное, планку стабильного бизнес-климата и предсказуемости определенной. Но в такое время, когда спад, кризис, всегда просыпаются вот эти дурные энергии. Точно так же как люди на фоне кризиса бегут в игорные заведения, так и люди, которые могут в определенном состоянии все время генерировать нечто новое, как им кажется… Вы знаете, сколько у нас сейчас идей создать таких новых "Газпромов"? Как когда-то Черномырдин прошел эту свою историю преобразования министерства в корпорацию, у нас есть предложение, например, ликвидировать Минсвязи и создать госкорпорацию. Люди ходят и предлагают это серьезно. И много всего другого", - посетовал Шувалов на внешние обстоятельства, сопровождающие работу правительства.
Интересная дискуссия на форуме развернулась и вокруг тематики исполнения норм Конституции. Анатолий Чубайс, в частности, обратил внимание на разницу между содержанием Конституции и тем, как основной закон претворяется в жизнь.
Шувалов не согласился с такой постановкой вопроса. "Вот говорят про политическую реформу. Анатолий Борисович говорит о соблюдении Конституции и политических реформах. Слушайте, но вот это услышать, например, десять лет назад, когда не было интернета и такой самоорганизации граждан, и сейчас… Понимаете, жизнь очень быстрая, она диктует совсем другие стандарты. И даже в пределах нашей Конституции, того, как устроена наша политическая модель - самовыражение и влияние на высшую власть происходит даже при тех ограничениях, которые пытается кто-то навязать. Никакие рестрикции в СМИ, никакие рестрикции политические (этого не отменяют - ИФ)", - уверял присутствующих первый зампред правительства.
"Я никогда не считал, что институты являются такой вещью, которая, безусловно, нас приведет к какому-то процветанию. Мы русские. Мы люди со своей историей. Мы и не Восток, и не Запад. Мы с этим историческим багажом. Он не хороший - и не плохой. С одной стороны, это наши достижения, а, с другой стороны, надо понимать, что это несет определенные ограничения", - призывал не зацикливаться на институциональной теме Шувалов.
"Мне кажется, все-таки основная наша проблема сегодня не в политическом устройстве, не в невыполнении Конституции или необходимости ее редактировать и не в недостатке институтов", - высказал мнение первый вице-премьер.
"Мне кажется, что у нас резко расслоились повестки. У нас есть высокая политическая повестка, повестка глобального позиционирования вовне, отстаивания своих интересов. И мне представляется, что у президента действительно большая глобальная повестка. И у нас, к сожалению, значительными порядками ниже экономическая повестка и социальная. Это мы сами виноваты. Мы ковыряемся в каких-то ежедневных вопросах и не видим, какими мы должны быть через 20 лет. А от того, что мы не видим, какими мы должны быть через 20 лет, в мире уже ездят на беспилотных такси, а мы до сих пор обсуждаем, почему у нас такие плохие дороги", - разделил политическую и экономическую повестки Шувалов.
"Поэтому мой запрос - на формирование такой критической массы, которая выдвинет запрос на другой стандарт поведения. Потому что желание жить по-другому - огромное. Но желать жить по-другому и что-нибудь сделать для этого - вещи разные. Вы можете, конечно, оформить это множественностью институтов, а можете просто обозначить как необходимость трансформации общественного сознания. Есть ли у нас сейчас базовые институты и базовый размер экономики для того, чтобы добиться этого значительного "шифта", быстрого изменения? Я уверен, что есть", - сказал первый вице-премьер, к сожалению, не пояснив, что он подразумевает под формированием критической массы и как именно она выдвинет запросы на другие стандарты поведения.
Конечно, выступая перед публикой, даже высокопрофессиональной, настоящий политик не раскроет всех карт. Но все же представление о том, какое видение текущей ситуации и путей решения накопившихся проблем у куратора финансово-экономического блока правительства, и какую повестку выдвигает для обсуждения Алексей Кудрин, слухи о возможном назначении которого в правительство или администрацию президента резко активизировались за последний месяц, эта дискуссия дает.
А теперь по традиции попытаемся с помощью экономистов ответить на часто возникающие вопросы: были ли антикризисные меры правительства в 2015 году эффективными, в какой точке сейчас находится российская экономика, продолжится ли спад в 2016 году, какие расходы бюджета целесообразно будет резать при сохранении нефтяных цен на нынешнем уровне, и может ли рубль стоить один цент.
Антикризисные меры. Население "вне игры"
Основным отличием антикризисной программы 2015 года от 2009 года стала концентрация усилий на поддержке банков и промышленности и обделение этой поддержкой населения.
На фоне рекордной за последние семь лет инфляции правительство не спешило увеличивать зарплаты бюджетникам и военным, а индексация пенсий не поспевала за ростом цен. Но правительство пошло на это непопулярный шаг осознанно - если в 2009 году кризис был коротким и все ждали отскока, который и произошел в 2010 году, то рецессия конца 2014 года - 2015 годов рискует затянуться и на 2016 год с дальнейшей стагнацией в 2017 году.
Поэтому наращивать расходы на социальные обязательства со стороны правительства было бы откровенным популизмом. Поддержка населения происходила косвенно - с точки зрения льготных ипотечных кредитов на покупку новостроек и льготного автокредитования, но было понятно, что и здесь речь, прежде всего, идет о поддержке спроса в сфере строительства и автопроизводства.
Сергей Дробышевский (директор по научной работе, Институт экономической политики имени Гайдара): По нашему мнению, в целом можно говорить о том, что антикризисный план правительства оказался достаточно успешным. Этот вывод основан на том факте, что экономические итоги года оказались лучше, чем ожидания, которые превалировали в начале года, несмотря на сохранение негативных внешних факторов - цены на нефть так и остались на низком уровне, возобновив дальнейшее падение осенью, санкции не только не ослабли, но и возник новый конфликт с Турцией и т.д. Тем не менее, итоговые показатели по масштабам падения ВВП и промышленного производства, инвестиций в основной капитал, инфляции, ситуация в банковском секторе лучше прогнозов. Это если и не свидетельствует об эффективности антикризисного плана правительства, то, по крайней мере, говорит о том, что правительство в уходящем году не сделало каких-либо серьезных ошибок, ухудшающих ситуацию. Я думаю, что в 2016 году, с одной стороны, нет смысла продолжать говорить о сохранении антикризисного плана, но, с другой стороны, мне представляется, что все имеющиеся в нем меры могут продолжать существовать в режиме stand-by, чтобы в случае (маловероятном) негативного развития событий можно было действовать оперативно, не тратить время на принятие нового антикризисного плана.
Александр Исаков (главный экономист "ВТБ Капитала" по России): Меры правительства и Банка России свидетельствуют о том, что опыт, накопленный в 2008-09 гг., был достаточно хорошо проработан и учтен. Правительством, с одной стороны, были развернуты программы поддержки спроса, которые включали рекапитализацию банковского сектора, субсидирование процентных ставок по ипотеке и автокредитованию, использование средств ФНБ для поддержки инфраструктурных и других стратегически значимых проектов. С другой стороны, учитывалась и необходимость сохранения устойчивости фискальной политики. Очевидно, что экономическая политика не всесильна, даже оптимальные решения, принятые в текущих условиях, не создают условий для роста, который наблюдался на фоне более благоприятных условий прошлых лет.
Дмитрий Полевой (главный экономист ING по РФ и СНГ): По нашему мнению, в том числе основанному на анализе исполнения антикризисной программы правительства и ЦБ, наиболее эффективными и реализованными оказались меры поддержки банковского сектора, позволившие предотвратить системный банковский кризис. В остальном правительство в целом действовало несколько сумбурно при отсутствии какого-то явного вектора движения, и выделить можно лишь Минфин, который позволил держать под контролем бюджетные риски.
Второе дно
Надежды правительства на достижение пресловутого "дна" в экономике в июне оказались преждевременными - после четырех месяцев неотрицательной динамики очищенного от сезонности ВВП, в ноябре, по расчетам Минэкономразвития, экономика России снизилась на 0,3% к октябрю.
Таким образом, снижение цен на нефть в конце года, очередная волна ослабления рубля, рекордное падение потребительского спроса не позволили властям спокойно отчитаться в конце года об адаптации экономики к новым реалиям.
Встречать Новый год придется уже без розовых очков, в которые еще недавно удавалось рассмотреть "дно", с высокой долей неопределенности в отношении нефтяных котировок в 2016 году и вероятной необходимостью уже в январе корректировать в худшую сторону базовый экономический прогноз, который был заложен в бюджет на 2016 год. Что, в свою очередь, повлечет и новый виток ожесточенных дискуссий об урезании расходных частей бюджета.
Вероятность продолжения рецессии в 2016 году в последний месяц значительно повысилась.
Мария Помельникова (макроэкономист, Райффайзенбанк): Если цена на нефть останется на уровне $35-40 за баррель, то о возможности выхода экономики на темпы роста в 2016 г. придется забыть. В таком случае падение ВВП продолжится, хотя и меньшими темпами, чем в 2015 г. Данный сценарий сулит новое ослабление рубля, сохранение повышенной инфляции и относительно высокой стоимости заимствований. Потребуются меры бюджетного секвестирования, чтобы не допустить исчерпания Резервного фонда, а это может нанести новый удар по экономике, и без того не вышедшей из фазы спада.
Олег Кузьмин (главный экономист "Ренессанс Капитал"): Сейчас экономика пребывает в неопределённости после адаптации к внешнему шоку, связанной с неясностью относительно перспектив изменения внешнеэкономической конъюнктуры в следующие 12 месяцев. Падение может продлиться, если последнее снижение цен на нефть окажется устойчивым. Если же цены на нефть в следующем году вернуться ближе к диапазону $50-60 за баррель, то Россию, по нашему мнению, ожидает некоторая макроэкономическая стабилизация с окончанием рецессии.
Дробышевский: Я бы говорил все-таки о рецессии в экономике России и в 2015, и в 2016 году. По нашему представлению, при наиболее вероятном диапазоне изменения цен на нефть ($30-50 за баррель) не только не появятся условия для возобновления роста, но и маловероятна стабилизация экономики в нижней части делового цикла (т.е. стагнация). При ожидаемом уровне цен на нефть и остальные сырьевые товары российского экспорта (в том числе не энергоресурсы) доходов компаний достаточно для поддержания текущей безубыточности, но у них нет ресурсов для осуществления новых инвестиций в модернизацию или расширению производства, повышение зарплат, привлечения новых заемных средств. Иными словами, с точки зрения и потребительского, и инвестиционного спроса следующий год будет по-прежнему неблагоприятным. Девальвация рубля делает наши товары более конкурентоспособными, но заметное расширение их сбыта на внутреннем рынке сдерживается сокращением реальных доходов населения, а экспорт - также ухудшением ситуации в экономиках наших торговых партнеров (например, в странах СНГ), либо необходимостью, помимо ценовых преимуществ, повышения качества (в страны дальнего зарубежья), а это трудно реализовать без доступа к современным технологиям и иностранным инвестициям.
Полевой: Пока это рецессия, причем есть риски того, что восстановление будет отложенным и очень медленным, не позволяющим получить положительные темпы роста по итогам 2016 года. Наш базовый сценарий предполагает, что ВВП продолжит падать (пусть и незначительно) в 2016 году, несмотря на возможное восстановление цен на нефть сугубо по структурным причинам. Причем основные риски, с нашей точки зрения, уже связаны не столько с уровнем цен на нефть, сколько с реакцией правительства на концептуально-новые внешние и внутренние условия. Изменить ситуацию к лучшему можно будет лишь в случае правильной и системной реакции на вызовы с четкими среднесрочными ориентирами.
Исаков: На наш взгляд, экономика России находится в процессе адаптации ко второй волне снижения цен на нефть. Подстройка может занять 1-2 квартал 2016 года, затем мы можем рассчитывать на возврат к определенному росту деловой активности. Если цена на нефть будет оставаться в диапазоне $35-45, вполне возможно, что в 2016 году уровень деловой активности окажется в среднем несколько ниже, чем в 2015.
Нефть. Падать нельзя расти
Писать о том, что главным риском для российской экономики в 2016 году остается динамика цен на нефть, уже как-то неловко. У аналитиков сейчас широкое поле для упражнений в построении различного рода сценариев при разных ценах на нефть.
Внешэкономбанк во главе со своим главным экономистом Андреем Клепачем в конце декабря представил сразу три сценария на 2016 год - при $50, $40 и $30 за баррель. И если при $50 ВЭБ ожидает рост экономики на символические 0,5% в 2016 году, то при $40 прогнозирует снижение на 0,5%, а при $30 - падение на 1,9%.
При этом прогнозы Внешэкономбанка выглядят еще достаточно оптимистично на фоне расчетов ЦБ и Минэкономразвития.
Консенсус-прогноз, подготовленный "Интерфаксом" в конце декабря по динамике ВВП на 2016 год, равняется минус 0,2% (при ожиданиях цен на нефть в $52 за баррель) и продолжает отражать споры между ЦБ с одной стороны и Минэкономразвития и Минфина - с другой, но постепенно сдвигается ближе к оценке ЦБ.
ЦБ ожидает, что экономика РФ в 2016 году при базовом варианте цены на нефть в $50 за баррель продолжит снижаться на 0,5-1%, прогноз Минэкономразвития и Минфина - рост на 0,7%. При этом текущие нефтяные котировки переводят сценарии ЦБ и Минэкономразвития при $50 за баррель из категории базовых в оптимистичные.
А, например, консервативный прогноз Минэкономразвития, рассчитанный при $40 за баррель, предполагает снижение ВВП на 1%. Рисковый же сценарий ЦБ, рассчитанный при $35 за баррель, в 2016 году предполагает падение ВВП на 2-3%.
Дробышевский: Мы ожидаем, что в 2016 году цены на нефть будут колебаться в диапазоне $30-50 за баррель (более глубокое падение маловероятно, но на несколько дней могут опускаться не глубже $25), с выходом в среднем по итогам года на $45-50 за баррель. Скорее всего, до конца года тренд на постепенное повышение цен в 2016 году еще не сформируется. Тем не менее, с учетом сохранения достаточно низкого курса рубля, по нашим оценкам, ситуация с доходной частью бюджета будет относительно спокойная и дефицит удастся удержать в районе 3% ВВП, не прибегая к новому секвестру.
Полевой: Наши стратеги по-прежнему ожидают постепенного восстановления цен на нефть до $45 в 1 квартале 2016 года и далее до $60 к концу 2016г. В случае же реализации пессимистичного сценария их сохранения близко к текущим уровням, расходы бюджета должны быть пересмотрены. Логично, что основными претендентами на сокращение должны быть те статьи, которые оказались раздуты за последние несколько лет, а это оборона, правоохрана, общегосударственные расходы, хотя резервы придется искать и по другим статьям. Наконец, необходимо будет пересмотреть основные цели в майских указах президента, которые легли на плечи региональных бюджетов, где ситуация в случае реализации пессимистичного сценария может быть очень сложной.
Кузьмин: Главный внешний риск - сохранение низкой цены нефти ($35-40 за баррель) на протяжении большей части следующего года или ее дальнейшее снижение. На этом фоне меркнут все остальные факторы, влияющие на российскую экономику в 2016 году. Другие риски - отсутствие почвы для улучшения геополитической обстановки в обозримой перспективе; решение отдельных проблем с помощью мер, негативных для финансовых рынков и долгосрочных перспектив развития экономики; дальнейшее откладывание необходимого сокращения бюджетных расходов и состояние региональных бюджетов. Если цены на нефть вырастут до $50-60 за баррель, то дефицит бюджета с высокой вероятностью должен уложиться в 3% ВВП. В противном случае, конечно, хотелось бы, чтобы снижение дефицита осуществлялось за счёт сокращения расходов на национальную оборону и бюджетных субсидий.
Исаков: 2016 год вряд ли принесет значительные внешние шоки, внешние риски в большой мере реализовались в текущем году. Вызовом следующего года станет необходимость для правительства быстро вырабатывать общую позицию по корректировке фискальной политики с учетом более сложных, чем ранее представлялось, внешних условий. Это в первую очередь касается подстройки расходной части бюджета, приведение ее в соответствие с возможностью экономики генерировать налоговые доходы.
Будут ли за рубль давать цент?
Снижение цен на нефть уже привело к новому витку ослабления рубля. Всех теперь интересует вопрос - может ли доллар достичь отметки в 100 рублей и при каких ценах на нефть?
Аналитики допускают такой вариант событий даже без дальнейшего существенного падения цен на нефть.
Помельникова: Мы опасаемся, что временно таких уровней (100 руб. за доллар) курс может достигнуть даже при текущей цене на нефть, но только если девальвационные ожидания приобретут устойчивый характер и будет спровоцирован выход инвесторов из локальных бумаг. Помимо падения цены на нефть, серьезный риск для курса представляет переход банковской системы от структурного дефицита к профициту рублевой ликвидности на фоне больших объемов расходования средств из Резервного фонда (в следующем году около 2,5-3 трлн руб., по нашим оценкам). После сокращения рублевого рефинансирования перед ЦБ (сейчас около 3,7 трлн руб.) абсорбировать излишки вливаний из бюджета будет затруднительно, что может оказать сильное дополнительное давление на курс и затруднить реализацию целей ЦБ.
Дробышевский: Может. Для этого даже не обязательно ценам на нефть падать до какого-то конкретного уровня. Достаточно совершить несколько непродуманных действий со стороны ЦБ или других официальных лиц в части управления процентной ставкой, предоставления ликвидности банкам или публичных заявлений, чтобы в результате атаки на валютном рынке курс рубля резко упал.
Полевой: Простейший ответ - может, но для этого нефть, вероятно, должна упасть до уровней $20 за баррель или ниже, поставив в тупик правительство и ЦБ. Это, с нашей точки зрения, маловероятно, учитывая уже произошедшую адаптацию платежного баланса к низким ценам на нефть и санкциям, сокращению платежей по долгам, отсутствие у населения свободных средств для поддержания устойчивого спроса на валюту, а также наличие у ЦБ инструментов для стабилизации ситуации в виде валютного репо, интервенций и повышения базовой ставки. Поэтому, несмотря на популярность этих страхов среди населения, реалистичность этого сценария рассматривается нами как невысокая.
Мечты о трех процентах
Разговоры о нахождении дна и длительности пребывании в рецессии заслоняют собой не менее важную повестку - а что, собственно, нужно делать и когда российская экономика сможет опять начать расти хотя бы среднемировыми темпами в 3-4% в год?
Экономисты пока не видят каких-то позитивных перспектив по этому поводу в среднесрочной перспективе.
Дробышевский: В принципе выход экономики России даже на темпы роста 1-2% в год - сейчас это перспектива не ранее 2018-2019 годов, так что нужно приложить усилия даже для достижения этих цифр. Для еще более высоких темпов роста необходим прорыв по всем направлениям, включая и внутренние, и внешние условия. Т.е. это может быть только результат преодоления всех ограничений: внешних - повышение цен на нефть и другое сырье, отмена санкций и возвращение российских компаний на мировой рынок капитала, а со стороны иностранных компаний - активизация прямых инвестиций в Россию, устойчивый экономический рост странах-импортерах российских товаров; внутренних - снижение инфляции, стабилизация курса рубля, возобновление роста реальных доходов населения, институциональные (улучшение делового климата) и экономические (благоприятные ожидания развития экономики и спроса) условия для развития малого и среднего бизнеса.
Кузьмин: Ускорение темпов роста до 3-4% в среднесрочной перспективе требует повышения пенсионного возраста и принятия целого ряда мер, которые могли бы способствовать устойчивому росту инвестиционной активности в России, включающих снижение уровня инфляции и процентных ставок, повышение качества функционирования институтов и бизнес-климата, развития внутренних финансовых рынков, снижения доли государства в экономике и прочее. То есть необходим комплекс изменений, в чём-то напоминающий трансформацию, осуществленную в начале 2000-х годов.
Полевой: Даже устойчивый рост на 2% при текущей структуре экономики может быть недостижим, если не удастся реализовать структурные реформы, о которых говорится много лет, улучшить доверие российских инвесторов и бизнеса, попытаться вернуть иностранный капитал. ЦБ для этого нужно следовать текущей политике инфляционного таргетирования, однако надо понимать, что ее эффективная реализация осложняется шоками, которое идет со стороны правительства. Поэтому и политику приходится проводить более осторожную с более высокими ставками, чем они могли бы быть в случае отсутствия этих шоков (продовольственное эмбарго, санкции против Турции, система "Платон", отсутствие бюджетной консолидации и т.д.). И, как бы это банально ни звучало, - либерализация в политической сфере.
Новая реальность
Итоги 2015 года показывают, как опасно успокаиваться в так называемой "новой реальности" - длительном периоде низкого сырьевого цикла и при этом высокой волатильности на рынках.
"Успокоение" у правительства в 2015 году наступало дважды - первый раз весной, когда падение экономики в первом квартале оказались "вполне приличным" - лишь на 2,2% на фоне мрачных ожиданий конца 2014 года.
Второй раз относительное успокоение наступило в середине осени, когда экономика, казалось бы, адаптировалась к ценам на нефть в $50 за баррель и на протяжении четырех месяцев с июля по октябрь не снижалась, а в начале осени даже и демонстрировала робкий рост, и был сделан целый ряд заявлений, что пик кризиса пройден.
Текущая волатильность на рынке нефти показывает, что правительству пора уже отказаться от "заговаривания" экономики и перейти к реальным реформам и стимулирующим мерам.
Вопрос заключается в том, сможет ли правительство в нынешней геополитической ситуации урезать, к примеру, оборонные расходы и повысить - на науку, образование, медицину, проводить структурную перестройку в экономике и повышать доверие у бизнеса и населения.
Серьезно говорить о новой "гонке вооружений" между Россией и США сейчас, конечно, не приходится - хотя бы по той причине, что не может экономика с номинальным объемом ВВП чуть более $1 трлн долго конкурировать в этой гонке с экономикой размером свыше $17 трлн.
Обретение баланса между политической и экономической повестками и станет главным вызовом для властей в ближайшее время
|
